Якименков П. А. (похороны)

Утром, 7 февраля 2009 года, в городе Узловая Тульской области на 83-м году жизни Господь отозвал в Свои вечные обители верного служителя Церкви Христовой, пастора церкви - ЯКИМЕНКОВА ПАВЛА АФАНАСЬЕВИЧА.

С ранней юности, избрав путь следования за Господом, Павел Афанасьевич посвятил Ему всю свою жизнь, служа Богу верно и преданно как в эпоху воинствующего атеизма, перенося скорби, узы и страдания, так и в дни свободы проповеди Евангелия.
В надгробном слове было много искренних добрых свидетельств и молитв благодарности за этого благословенного брата, служителя, за возможность быть с ним, учиться у него, слушать его, видеть его веру и богоугодную жизнь.

«Когда, брат Павел приехал к нам в Узловую, - рассказывает Раиса Павловна Володина, - началось, воистину, духовное пробуждение: молодёжь стала обращаться к Богу, возвращались в церковь отпадшие и охладевшие верующие. Он проводил горячие беседы о Господе, собирал назидательные и молитвенные общения, организовывал посещения, а жить поселился он в нашем доме. У нас, после войны, была такая беднота! Дом был очень старенький, покрытый соломой, стоял кругом на подпорках. И вот мы думаем, на чём же он будет спать, когда у нас дети маленькие и нам самим не на чем спать? Вдруг стук в дверь, нам приносят облигацию: вы выиграли 100 рублей. Так мы купили и кровать, и матрас: «Вот, Павел, это о тебе Господь позаботился, на ней ты и будешь спать». Павел воспитывал нас так, что тот, кто хочет нести служение, должен посвятить себя Богу без остатка, и мы с мужем посвятили себя. В те годы, когда гонения на верующих набирали силу, мы предоставили свой дом для проведения богослужений Узловской церкви, где пресвитером был Павел Афанасьевич Якименков, а в дальнейшем и Г.К.Крючков. Потом Павла Афанасьевича и моего мужа посадили, дом конфисковали и до сих пор так и не отдали…».

Много доброго свидетельства о служителе было выражено со стороны семьи Афониных:
«Мы лишились отца, он умер в узах за имя Господа и мы с мамой остались одни. Мы подрастали, дом становился для нас маленьким, нас вместе с мамой было 10 человек, так что некоторые дети были вынуждены спать под кроватью. Для нас это не было трагедией, мы были довольны тем, что с нами была мама, пол под кроватью чистый, печка натоплена. Но Павла Афанасьевича, как служителя, это беспокоило и он проявил свою пасторскую заботу о нас. Он организовал верующих, которые сделали реконструкцию нашего дома, подняли крышу, сделали хорошую веранду, и он сам, от начала до конца принимал участие в этой работе. Не говоря уже о духовном формировании нас, как христиан, и то наследие, которое мы сегодня имеем, напрямую связано с Павлом Афанасьевичем, потому что он переживал о нас, молился, наставлял нас, был для нас, как светильник, посланный нам от Господа».

Было много и других свидетельств молодых братьев и братьев служителей:
«Я считаю его своим духовным отцом, его труд был не напрасен, мы сегодня – его плод. Сколько тех, кто получил спасение через его проповедь, наставление в вере! Находясь в этой церкви, я на его примере увидел, как жертвенно нужно посвящать себя Господу, без всяких компромиссов. Спасибо Богу за его жизнь, за его труд!»
«Он ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» - эти слова сказаны и о Павле Афанасьевиче, потому что всю свою жизнь он вложил в это ожидание, в ожидание встречи с дорогим Господом. Он прошёл свой путь и пронёс знамя веры, надежды и любви и передал его нам, поколению последнего времени. Я знаю, что этот брат любил меня, помог мне в моей духовной жизни, я знаю, что он любил и вас… Дай Бог и нам силы и дерзновения любить друг друга, потому что нет ничего ценнее и возвышеннее на земле, как любовью служить друг другу».

«Павел Афанасьевич был ярким духовным лидером в нашей местности, он нёс служение на нашей Тульской земле. Он не отсюда родом, он здесь был пришельцем. Его Родина на небесах и он её уже обрёл. Попрощаться с его телом пришли те, которые не могли не прийти сюда, и все, кто пришли - пришли по велению сердца. И если бы собрать всех, кого крестил Павел Афанасьевич, о ком молился, с кем разделял бремена их жизни, было бы очень большое число людей. Мне выпала такая честь, много быть с Павлом Афанасьевичем в служении, быть наставляемым от него, и я всегда ценил в нём преданность Господу, скромность и то, что на первое место он ставил служение Богу и дело Его, а на второе место – свою жизнь. И Господь благословлял его: несмотря на то, что он перенёс гонение, узы, отвержение, Господь дал ему семью, он построил дом, дом для Бога, он вырастил детей, через его проповедь и его жизнь многие нашли Господа своим Спасителем… Не стоит ли нам сегодня переоценить свою жизнь? Каков будет итог нашей жизни? Какие воспоминания останутся в сердцах тех, которые нас знали, которые нас слушали, что они вспомнят о нас? Что скажет о нас Господь, когда мы однажды придём пред Его лицо? Будет ли и для нас иметь такое же значение этот текст: « Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды…»

Составила: Катко Вера.
8 февраля 2009 года.

Как это начиналось.
Личные воспоминания П.А.ЯКИМЕНКО об образовании . инициативной группы и начале движения пробуждения.
г. Узловая. Январь 2008 года.

ЮНОШЕСКИЕ ГОДЫ. НАЧАЛО СЛУЖЕНИЯ.
Господь провёл меня особенным путём, на котором были большие благословения и большие переживания. Он дал мне дожить до глубокой старости и быть участником многих значительных событий. Но более всего, я благодарю Господа за то, что Он никогда не оставлял меня и был моим Добрым Пастырем.
Родился я 16 октября 1926 года в селе Ректа, в Белоруссии. Мои родители были верующими людьми, они научили меня уповать на Господа. Во время войны, когда Белоруссия была под оккупацией, я принял водное крещение. Потом, когда немцы отступали, они угнали нас в Германию.
После войны мы остановились в Десне под Москвой, построили дом. Собрания посещали в Москве, в Маловузовском переулке д.3. Для меня было большой радостью побывать на богослужении, услышать проповеди Карева и Жидкова, которых раньше я видел только на фотографиях в журнале. Утреннее собрание закончится, все приветствуют друг друга, никто ко мне не подходит - а всё равно радостно! Постою-постою, потом поброжу по Москве и опять на вечернее собрание. И уже после вечернего служения, полный впечатлений, возвращаюсь домой.
Потом я был членом московской церкви, даже пел в хоре под руководством известного регента и композитора Высоцкого.
В 1947 году меня, как военнообязанного, отправили на три с половиной года в город Узловая, Тульской области, для работы на шахтах. Здесь я познакомился с верующими и стал посещать собрания незарегистрированной местной общины, а так же собрания в Новомосковске: утром я бывал в Узловой, а вечером – в Новомосковске.
В Узловой и Новомосковске мне с другими братьями пришлось участвовать в разоблачении горе - пресвитеров, Холтобина и Грачёва. Они были рукоположенными и вели себя очень надменно. После хлебопреломления они распивали оставшееся вино. В конце концов, это обнаружилось. На членском собрании в Узловой Холтобин был отлучен. Потом он ездил по клубам и выступал с лекцией, которая называлась: «Баптизм – это дурман». Грачёв, пресвитер новомосковской церкви, через некоторое время попал под поезд и погиб.
После этого, на руководящее служение в Узловой выдвинулись я и Геннадий Крючков. Мы были активными и нам доверяли. В 1957 году на членском собрании были представлены наши кандидатуры, и так как я набрал больше голосов, то был избран пресвитером. Крючков исполнял обязанности диакона и руководил пением. Мы с ним дружили и всё делали вместе. Тогда мы были ещё не рукоположенными. После того, как не стало пресвитера в Новомосковске, мы с Геннадием договорились, что я перееду в Новомосковск, а он останется в Узловой. Братья нас поддержали. Так я передал служение руководящего в Узловой Крючкову, а сам стал руководящм в Новомосковской церкви. Между нашими церквами были очень тесные дружественные отношения.

ОБРАЗОВАНИЕ ИНИЦИАТИВНОЙ ГРУППЫ.
Движение 60-х годов имело много причин. Оно назревало сразу по всей стране. Однако, организационно оно было задумано Геннадием Крючковым. Он много размышлял об этом, делился со мной своими планами. На церковном совете он не раз говорил о том, что нужно как-то противостоять гонениям, действовать, объединяться и поднимать церкви. Он высказывал свои предложения, мы их обсуждали. Как-то раз я сказал ему: «Геннадий, давай постараемся повести дело так в наших общинах, чтобы Узловая и Новомосковск стали примерами для других общин. Всё то, что мы мечтаем сделать по всей стране, прежде всего сделаем у себя, чтобы нам было что показать, и чтобы было на что посмотреть». Но Геннадий не соглашался. Он говорил: «КГБ не даст нам здесь развернуться». Его идея была в том, чтобы поднять весь народ Божий, сделать какие-то публичные действия. Только так, считал он, можно изменить положение.
Однажды, к моим родителям в Десну приехал Алексей Прокофьев из Харькова. Он был уже известным братом, горячим проповедником. В 40-х годах, будучи ещё неверующим, он был осужден по политической статье и отсидел 10 лет. В тюрьме уверовал. После освобождения активно включился в духовный труд, посещал верующих и всех объединял вокруг себя и Слова Божьего. В Харькове сложилась целая группа, которая тоже считала, что нужно что-то делать. Из Десны Прокофьева привезли в Узловую. Здесь мы и встретились: Крючков, Прокофьев и я. Потом приезжали Василий Рыжук из Дедовска, Семкин из Смоленска, Борис Здоровец из Харькова, брат Геннадия Юрий Крючков. Было много рассуждений, бесед и молитв. Так родилась Инициативная группа. Я не помню, чтобы её состав был постоянным, строго определенным.
Для чего была образована Инициативная группа? Дело в том, что все мы пришли к выводу: нужно проводить чрезвычайный съезд братства евангельских христиан - баптистов. На этом съезде можно было бы решить самые неотъемлемые, болевые вопросы, обновить руководство, показать братству, что есть возможность жить и трудиться даже в тех условиях, в которых мы находились. Поэтому мы решили призвать руководство ВСЕХБ ходатайствовать перед правительством о проведении съезда. Но первой была мысль о том, что нужно обратиться к ВСЕХБ с обличением, указать им на их неправильные действия, показать, в чём они уклонились от Божьего пути. Ведь когда ВСЕХБ был образован, то вопрос о съездах вовсе был исключён. Их взяли, поставили в руководство и они думали, что будут руководить пожизненно.
Так вот, было составлено послание к президиуму ВСЕХБ, но одновременно было составлено и воззвание к церквам. Мы понимали, что ВСЕХБ может не прислушаться к нашим предложениям, могут произойти осложнения, и тогда нужно будет обращаться к братству. Послания были подготовлены, отпечатаны синькой, но оставлены до особого распоряжения.
Подготовка посланий связана с именем Бориса Здоровца. Здоровец очень своеобразный человек, активный, горячий, с таким, я бы сказал, революционным поведением. Ему было поручено в Харькове изготовить синькой послания к церквам (это дело у него уже было налажено) и развести по стране, если мы не найдём понимания в президиуме ВСЕХБ. Он это выполнил и ночью привёз в Узловую 1050 экземпляров посланий с текстом, который был нами составлен. Но оказалось, что к согласованному тексту он добавил на пол страницы и свой текст. Когда мы прочитали, то сразу поняли: это никуда не годится. А он твердит: «Только такой текст буду развозить, и всё! Если вы оставите моё дополнение, то я ваш раб, а если не согласитесь, то я не буду иметь с вами ничего общего». Мы всю ночь до утра уламывали его, просили убрать лишний текст. Только утром он дал согласие. Но как теперь убрать эти слова? Наконец, Геннадий предложил убрать эти полстраницы известью. И вот, в доме моей будущей жены Клавдии Живоглазовой, в Узловой, мы столько провозились, выводили, стирали, сушили… Вывели всё, но уже было не так чисто, даже можно было кое-какие слова прочесть, если приглядеться. Однако, послания всё-таки приготовили и развезли по городам, чтобы в нужное время распространить их.

НАЧАЛО ДВИЖЕНИЯ.
Теперь нужно было идти в президиум ВСЕХБ и к властям. Кто должен пойти? Одна кандидатура была очевидна – это Геннадий Крючков. Меня он не хотел брать с собой, потому что мы были из одной местности и нас могли посчитать какими-то заговорщиками. Тем более, он не хотел брать Прокофьева, так как тот уже побывал в заключении, жил без прописки.
Как раз в это время, то есть 9 августа 1961 года, меня арестовали и судили по недавно вышедшей статье о тунеядстве. Суд был тайным, но всё-таки некоторые верующие узнали и смогли проникнуть на суд. Дали мне 5 лет ссылки и отправили длинным этапом в Красноярский край. Мой арест подтолкнул Крючкова и других братьев. Стало ясно, что действовать надо немедленно, иначе власти примут свои меры и вся подготовка окажется напрасной.
Братья собрались в Десне, в доме у моих родителей. Прибыли Крючков, Прокофьев, Рыжук и Хорев. Ждали других, но было только четверо. Крючков хотел взять с собой Сёмкина из Смоленска, потому что он был членом зарегистрированной общины, но он не приехал. Приглашали ещё Николая Ермолова, но и он не приехал. Пришлось Геннадию всё-таки брать Прокофьева. С ними пошла и сестра Лилия Свекис, как секретарь (она потом долго была секретарём у Крючкова). Так пошли они втроём из нашего дома. А текст обращения к Президиуму ВСЕХБ переписал мой брат Яков Якименков, так как Геннадий не хотел, чтобы оно было написано его рукой.
13 августа 1961 года Геннадий Крючков и Алексей Прокофьев встретились в канцелярии ВСЕХБ с Жидковым и Каревым и вручили им послание Инициативной группы. Карев сразу возразил, что созвать съезд невозможно, что власти этого не дадут и не стоит даже пытаться. Братья дали им десять дней для ответа, но они ничего не ответили, промедлили и всё.
И вот, 23 августа 1961 года, через 10 дней, как было намечено, началось это движение, стали распространяться обращения инициативной группы по церквам. Они уже были завезены на Кавказ, в Сибирь, на Украину, в Белоруссию. В обращении был призыв к церквам ходатайствовать перед властями о разрешении съезда. И такие ходатайства пошли потоком от церквей, групп, отдельных верующих, даже от тех братьев, которые служили в армии.
Намерения отделять церкви от ВСЕХБ у нас не было, мы даже не говорили об этом. Но это движение в основном охватило незарегистрированные церкви и группы, которых тогда было немало и они сразу стали считать своим руководством Инициативную группу, а потом и Оргкомитет.
Регистрированные же церкви, в основном, не принимали наши обращения. К тому же, ВСЕХБ дал команду, чтобы с нами не связывались, не поддерживали. Карев сказал, что наше движение – это «чуждый сатанинский огонь». Но и в зарегистрированных церквах были наши единомышленники, и были и такие, которые выходили и организовывали новые церкви.
Геннадий Крючков, после того, как меня арестовали, больше домой не вернулся. Сначала он жил в доме моих родителей в Десне, потом у разных верующих в Москве, связным с ним оставалась моя сестра Якименкова Мария Афанасьевна. Впоследствии он продолжительное время находился в доме Ивана Кораблёва, будущего пресвитера Московской церкви ЕХБ.

П. А. Якименков – пастор, .
многолетний служитель евангельско - баптистского братства.

Утром, 7 февраля 2009 года, в городе Узловая Тульской области на 83-м году жизни Господь отозвал в Свои вечные обители верного служителя Церкви Христовой, пастора церкви - ЯКИМЕНКОВА ПАВЛА АФАНАСЬЕВИЧА.

Первый узник Пробуждения ЕХБ 1961 г.

Евгеньевич, фото похорон внутри церкви это церковь ЕХБ в городе Узловая Тульской области?