Опубликовано 07 апреля 2010 - 05:10
Продолжение:
В 1810 году в одном из писем Бетховен пишет: «Господь стоит ближе ко мне, к моему искусству, чем к другим людям. Музыка – большее откровение, нежели любая философия. Кто хоть однажды уразумел смысл моей музыки, навсегда избавится от несчастий, одолевающих людей».
Вот в чем сокрыт «смысл музыки» Бетховена, но как мало исполнителей его музыки знают об этом! Вспоминается случай, когда одного выдающегося пианиста перед выходом на эстраду застали в своей гримм-уборной стоящим на коленях перед портретом Бетховена. «Что вы делаете?» – спросили его. «Молюсь», – был ответ. «Кому?» – «Бетховену». Если бы знал этот музыкант, что за вдохновением надо обращаться не к тени Бетховена, а к Тому, о Ком сам Бетховен писал в письме за четыре года до смерти: «Нет ничего выше, чем соприкоснуться с Господом, стать к Нему ближе, чем другие люди, озарять отблеском Его божественного сияния все человечество».
Исследование творчества Бетховена поможет нам ответить на вопрос: почему творения истинных художников как бы приподнимаются от земли, а других – безжизненно влачатся по земле?
«Ум должен вознестись над землей, – пишет Р. Рол-лан, – куда на время была изгнана искра Божия, и, подобно вспаханному полю, которому крестьянин доверил драгоценное семя, должен расцвести и дать обильные плоды, чтобы, таким образом, обогащенным вернуться к источнику, от которого взял начало».
О Бетховене часто пишут, что он был очень настойчив и горд, но почему он был таким? На этот вопрос можно ответить лишь при глубоком знании души Бетховена. Р. Роллан так отвечает на этот вопрос: «В вопросе о Боге нельзя уступать! А искусство – живой Бог. Этот чудесный дар получен вовсе не для того, чтобы снизить его до уровня людей, а для того, чтобы поднять их до его уровня». Таким непреклонным Бетховен был для людей, не понимавших назначения его музыки, но перед Богом он был вполне смиренным.
«Бетховена окрылил не только гений, но и вера, – пишет Р. Роллан. – Его справедливая гордыня в единоборстве с людьми смягчалась бесконечным смирением перед “Великим Учителем музыки”. “Там высоко, там высоко, там высоко! Какая насмешка, – говорил Бетховен, – что здесь, внизу, где мы обитаем, мы присваиваем это имя (Учитель) пигмеям!”».
С человеческой точки зрения, жизнь Бетховена представляла собой бесконечную цепь страданий, но он среди страданий находил подлинное счастье в единстве с Богом и в служении людям. Слушая игру одиннадцатилетнего Ференца Листа, он произнес слова, определяющие цель его собственной жизни: «Нет ничего выше и прекраснее, чем давать счастье многим людям».
«Мы, смертные, – пишет Р. Роллан по этому поводу, – с бессмертной душой, рождены лишь для страданий и радости, и можно даже сказать, что избранные вкушают радость через страдания». Интересно отметить, что такой
же вывод был сделан и В. Г. Белинским: «Кто не научится страдать, тот не научится и блаженствовать!».
Вот оно, подтверждение истинного блаженства, провозглашенного Христом: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся... Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня; радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах!» (Мф. 5:4,10-12).
Осознавая смысл блаженства, Бетховен вовсе не «боролся с судьбой», а, наоборот, полностью предавался воле Бога, веря в «грядущее утро». В 1818 году Бетховен, не имея возможности общаться с людьми из-за глухоты, находясь в трагическом состоянии, пишет: «Я хочу терпеливо снести все превратности судьбы и целиком уповать лишь на Твою неизменную доброту, о, Господи! Моя душа должна радоваться, что она безраздельно принадлежит Тебе!». Вот он, источник радости Бетховена!
Много времени потратил Бетховен на поиски «темы радости» в 9-й симфонии. Как отразить ту небесную радость, когда «миллионы сольются радостно в Боге?» После долгих поисков выкристаллизовалась удивительно чистая, прекрасная и, в то же время, очень простая «тема радости».
Р. Роллан пишет об этой теме: «Когда у человека, –, – остается только один собеседник, его Господь, уже нет нужды в высокопарных фразах». Этот вывод вполне согласуется со словами итальянского учителя пения Николы Пор-поры: «Великое, истинное и прекрасное в искусстве – это простота». Такой и является «тема радости» в 9-й симфонии Бетховена. Она как бы зовет от земли к небу, где не кончается, а только сливается в аккорд неземного блаженства в единении с Небесным Отцом.
«Бетховен понимал, – пишет Р. Роллан, – и потому он нам еще дороже, – что все здесь, на земле, – игра, и хотя из всех забав божественное искусство – самая прекрасная, это всего лишь мечта, стремящаяся стать явью в грядущем утре». Все свое творчество Бетховен приносит в дар Богу: «Во славу Всемогущего, Вечного и Бесконечного!».
Только исходя из данного посвящения, можно понять огромную силу «огня» музыки Бетховена, которую он считал «необходимым для счастья народов искусством».
Анализируя творчество Бетховена, мы видим в нем глубокое стремление отобразить истину в прекрасных образах. Музыка Бетховена вдохновляет и учит нас, особым языком передавая сокровенные стороны истины. С. Ней-гауз так отозвался о музыке Бетховена: «Когда мне было пятнадцать лет, я жалел о том, что Бетховен не “перемолол” свою музыку на философию, ибо я думал, что эта философия была бы лучше кантовской и гегелевской, глубже, правдивее, человечнее».
«Я большему научился у него, Бетховена, – пишет Р. Роллан в заключении, – чем у всех учителей моего времени. Всем, что есть во мне лучшего, я обязан Бетховену. Думаю, что множество скромных людей во всех странах, как и я, обязаны ему тем, что сохранили прозрачными родники своей жизни и неустанное стремление к свету и чистому воздуху горных вершин. В эпоху, которая ищет своего утраченного бога на земле и в небесах, среди философов и героев, а также в собственных кровавых мечтах и новом мире, Бетховен один из самых надежных носителей идеи Бога. Он указывает нам путь. Он ведет нас».
В дневнике Бетховена есть запись, оставленная на прощанье друзьями: «Назначение человека – познать истину, любить красоту, желать хорошее, делать самое лучшее». Можно сказать, что Бетховен старался в жизни исполнить эти слова. Дай Бог, чтобы и мы горели желанием познать истину и служить ей.
Заканчивая данный раздел, можно сделать вывод, что без полета веры в небо искусство обречено влачиться по земле.
Лев Толстой в труде «Что такое религия?» пишет: «Религия, как была, так и остается главным двигателем, сердцем жизни человеческих обществ, и без нее, как без сердца, не может быть разумной жизни».214
Пожалуйста, прочитайте внимательно.
Вы, конечно, можете сказать - да кто такие Пушков, Роллан, Толстой..
Это ваше право.
Тогда если для вас подобная музыка (о которой говорилось выше) является чувственным услаждением слуха, вам действительно лучше её не слушать. Хотя нет, попробуйте разок, пожалуйста - послушайте 9-ю симфонию Бетховена ( о ней как раз в тексте), и поделитесь, какие чувства она у вас вызовет, будет ли это "чувственным услаждением слуха", или нет.
И не надо всё в одну кучу смешивать - так наз. "классическая" музыка - разная. Автор вопроса про Бетховена спрашивал, а не про Штрауса.