Книга о преследованиях христиан в Болгарии. Автор Харлан Попов.

Некоторое время назад я искал книгу Харлана Попова, христианина из Болгарии, написавшего книгу. К сожалению в электронном варианте я нашел только часть книги. Думаю будет полезно нам всем познакомится. В предоставленых файлах я оставил и критерии поиска, возможно кто то будет более удачлив в поисках.

Вот некоторые отрывки из книги.

Танцы в деревянных башмаках

«Прежде же всего того возложат на вас руки и будут гнать, предавая в
синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое; будет же это
вам для свидетельства» (От Луки 21:12,13).
Так Иисус готовил Своих учеников к тому, что ожидает их в скором времени.
Перелистывая учебники по истории, мы увидим, что слова Его исполнялись не раз –
и через десять лет после Его смерти, и через сто лет, и через тысячу, и даже в
наши дни верующие подвергаются гонениям – особенно в коммунистических странах.
Таких, как Болгария.
Моя «темница» представляла собой пятиэтажное здание посреди огромного двора.
Двор был огорожен каменной стеной (пять метров в высоту, метр толщиной). В
каждом из четырех углов двора – вышка, на вышке – неусыпный часовой. Центральная
софийская тюрьма была построена по той же схеме, что и остальные тюрьмы
Болгарии, и отличалась от них только размерами – она была больше остальных.
Построенная еще при короле, она имела более трех с половиной сотен одиночных
камер, притом в каждой камере была койка, стол и стул. Поскольку пол был
цементным, то заключенным давали деревянные башмаки. Теперь же в тюрьме,
рассчитанной не более, чем на четырехсот человек, держали более пяти тысяч.
Одновременно. В ожидании же грядущего суда для пасторов и свидетелей (всего
около 170 человек) отвели целый блок (после суда группу расформировали – кого
отпустили, кого отправили в другую тюрьму, кого – в лагеря).
Моя камера была в самом конце коридора, через стенку от уборной (в уборную мы
ходили, естественно, не оправляться, а выливать параши) и походила скорее на
заброшенную кладовую, чем на место для жилья (пусть и временного, и тюремного).
На полу валялось больше мусора, чем я мог представить, а отопления не было
никакого. Я бросил соломеннный матрас с одеялом на пол и улегся на них. Хотя я
завернулся в одеяло и натянул на себя всю одежду, которую мог найти, уснуть на
таком холоде было невозможно – на дворе было 31 декабря, Новогодняя ночь.

Еще некоторые отрывки из книги.

Коммунисты же не преминули внедриться в ряде церкви в лице так называемых «новых пасторов», которые становились пасторами не без содействия ГБ. Иногда молодых служителей забирали на ночь в Белый Дом, где били телефонными книгами и прочими предметами, не оставляющими следов. Потом требовали, чтобы те становились стукачами, да еще и брали с них обещания, что те никому не расскажут о том, что случилось. Так одного брата били по ночам в течение шести месяцев, пытаясь сделать из него стукача. Это у них не получалось. Жена же его заметила, что по ночам муже дома нет, возвращается он к утру, весь бледный и руки трясутся. Жене
он так и не признался. Примерно так же обрабатывали многих молодых христиан – особенно активных. И многие не выдерживали, сдавались, соглашались быть стукачами, чтоб хоть в церкви остаться можно было. В результате верующие жили в постоянном страхе, как бы не настучали на них. Иногда даже знали, кто стукач, но никогда вслух об этом не
говорили – из страха перед ГБ. Вот так необычно исполнились слова Иисуса: «… и врагу человеку домашние его».
Люди Свободного Мира! Вам никогда не понять, насколько коварно и могущественно зло. Вы можете сколько угодно осуждать нашу трусость – вы ведь не сидели в душной полной клопов камере без помощи и без надежды. Читайте об этом сколько угодно книг, но только тот, кто сам пережил такое, сможет по-настоящему понять меня.
8 марта были объявлены приговоры. Наиболее тяжелые наказания достались непосредственным руководителям церковных союзов, занимавших, соответственно, ведущие посты в Объединении Евангельских Церквей. Василий Зябков (представитель по религиозным вопросам), Янко Иванов (второй представитель), Георгий Чернев
(помощник председателя) и Никола Михайлов (председатель) – все они получили пожизненное заключение с полной конфискацией имущества. То есть, семьи их оказывались на улице без гроша. Пасторы, входившие в верховный совет Объединения (в их числе был и я) получили по пятнадцать лет. Пасторы Ионтсо Дренов, Захарий Райчев и Иван Ангелов получили по десять лет. Пастор Митко Манев – шесть лет и
восемь месяцев. Ладин, мой брат – пять лет (он так ни в чем и не признался, но для него поспешно придумали что-то еще). Пасторы Ангел Динов и Александр Георгиев были освобождены на поруки. что интересно, Ангела Динова почти сразу же выбрали (не без участия коммунистов) в президенты нового объединения евангельских церквей. Похоже, что во время ареста ГБ готовило его именно для этой задачи – стать одним из «новых пасторов», служа скорее ГБ, чем церкви[1].
Болгарские коммунисты знали, что гонения извне только укрепят и объединят христиан – такое уже случалось на протяжении истории. Поэтому они решили уничтожить – или подчинить – ее изнутри. Такие люди, как Ангел Динов оказались для них находкой. Сейчас, когда я пишу эту книгу, они все еще применяют в болгарских церквях свою излюбленную тактику – закрывать церкви, а какие открыты – в тех ставить «своих» пасторов. Нас же после суда вернули в тюрьму, подальше от глаз общественности.

Участь наших семей

Нам пришлось перенести многое. Однако не меньшие испытания выпали на долю наших семей. М угрожала опасность не только от коммунистов – исконных врагов Божьих – но и от «новых пасторов», занявших наши кафедры и прямо предупреждавших, что каждого, кто осмелится помочь осужденному пастору или членам его семьи, ожидают лагеря.
Один пожилой брат, пастор одной из церквей на севере страны, собрал немного денег для Руфи и жены пастора Чернева. Однажды незнакомцы его остановили на улице, притянули за воротник и спросили: «Кто позволял тебе собирать средства для семей арестованных пасторов»?! В ответ он указал взглядом на небо и сказал: «Бог».
Как раз в это время у Руфи закончились деньги. Павел и Рода плакали от голода. Руфь в отчаянии встала на колени и стала молиться: «Боже, у нас нет еды, у нас нет денег, а Харалан в тюрьме. Боже, мои силы на исходе. Прошу тебя, помоги». В тот же день пришел денежный перевод от того самого брата. Семья была спасена. Но радоваться было рано – вскоре им было велено выселиться из квартиры.
Руфь считала, что ее семья в Швеции знает о происходящем. Благодаря особенностям советской почты к ним все не приходило пришло ни одного письма из Швеции, да и навряд ли письмам Руфи давали доходить до адресата. Но однажды то ли почтальоны проглядели, то ли Бог вмешался, но Руфь получила открытку от родственников. На
ней было написано: «Мы слышали, мы читали, мы все понимаем».
Страх перед властями был настолько велик, что новые пасторы специально просили всех своих прихожан выяснять, кто помогает семьям арестованных (в частности, Руфи и детям) и доносить куда надо. Так семью Черневых заставили переехать из Софии в Свистов, небольшой городок на Дунае. Однажды госпожа Чернева по делам наведалась в Софии и ей пришлось задержаться в городе на ночь. Вечером она решила зайти на вечернее служение в церковь, где ее муж когда-то был пастором целых двадцать лет. Во время служения на улице начался дождь. В церкви все прекрасно знали жену пастора, однако никто не пригласил ее переночевать – стукачи сидели тут же, в зале. Поэтому женщине пришлось всю ночь под дождем бродить по городу.

Я думаю это полная версия