Опубликовано 09 сентября 2007 - 08:38
Для примера приведу интересную цитату, что говорят католики о проблемах Церковной Истории и Церковности вообще в восточных православных церквях. Это приводится для того, что бы показать, что вера в церковь, это не что то конкретное, а вера в определенный образ церкви, который не однозначен, и все будет зависеть как на него посмотреть, с какой стороны, и вообще какой он этот образ.
Почитайте пожалуста и вникните что пишут КАТОЛИКИ о ПРАВОСЛАВНОЙ ЭККЛЕСИОЛОГИИ
================================================================================================
У древних отцов был иной ответ на этот вопрос. <Когда приходишь в новый город, не спрашивай, где христианская церковь, спрашивай, где католическая (Вселенская) церковь>, учили святые отцы.
Так где же она, эта Вселенская Церковь, эта церковная <Машина времени>, одолевающая поворот за поворотом и преодолевающая пространство и время? Может быть, это Вселенское Православие, которое устами своих иерархов много столетий заявляет о своем единстве?
C грустью приходится признать, что этого единства нет, как нет и самого Вселенского Православия в том понимании, какое в него вкладывают русские, сербские, греческие и другие восточные богословы. Объявив в 1054 г. о разрыве общения с Римом, мощный Константинопольский Патриархат, представлявший в то время практически все восточное православие (все другие восточные патриархаты уже утратили свое былое влияние, оказавшись под мусульманским игом), постепенно сам начал дробиться, встав на скользкий путь национального автокефализма.
Постепенно сформировавшаяся на Востоке идея независимых национальных автокефалий оказалась губительна для восточного православия. Отсутствие единого центра лишает восточные церкви подлинной самостоятельности, ставя их в губительную зависимость от государства. Отколовшись от Рима, Константинопольский патриархат не стал более независимым, как раз наоборот - он подпал под сильнейшую зависимость от императора. Постепенно в Византии сложился особый тип взаимоотношений между царской властью и церковной, которая получила от придворных богословов название <симфонии>, то есть единства. На деле симфония означала фактически власть кесаря над церковью. Император вмешивался во все значимые церковные дела и даже ставил патриархов, что было узаконенной традицией в Константинополе. Когда в середине 15 века Византийская империя была захвачена турками, то традицию поставления патриархов продолжил турецкий султан 1.
Можно приводить множество примеров сращивания государственной и церковной власти на Востоке, свидетельствующих о подминании Церкви под государственную власть. Отец Гагарин называет это явление, характеризующееся <внедрением национального духа в Церковь и противопоставление его духу кафолическому>, византинизмом 2. Апофеозом такого подмятия явилось упразднение Петром Первым патриаршества и провозглашение императора в качестве главы церковной власти с лукавым наименованием <христа Господня>.3
На Востоке возобладала тупиковая идея о полной независимости (автокефалии) поместных церквей, что было логично в борьбе с Римом, но оказалось губительно для единства Православия. Поднимая на щит национальную идею, инициаторы откола Византии от Рима не представляли себе, насколько далеко заведет Восток эта идея, насколько сильным окажется дробление и как больно бумеранг раскола ударит впоследствии по их преемникам и потомкам. Разделение Константинопольского патриархата можно сравнить с распадом СССР, сопровождающимся, как и распад любой империи, целым комплексом боевых действий, пограничных конфликтов и баталиями на дипломатическом фронте.
Молодые государства, объявившие в 1991 г. о своем выходе из состава СССР, сами тут же стали сталкиваться со стремлением своих народов к независимости. Аджария и Абхазия заявили о выходе из Грузии. Приднестровье провозгласило независимость от Молдовы. Русская церковь, окрепнув, потребовала томос об автокефалии от посаженного под гостевой арест Константинопольского патриарха и сама, устами монаха Филофея, назвала себя Третьим Римом, поспешив уверить весь окружающий мир в том, что <четвертому не бывать>. Затем, от ослабевшего в результате революций и гражданской войны Третьего Рима отпала получившая томос Грузинская церковь, так и не вернувшаяся под омофор Москвы после образования СССР. Сейчас от нее практически откололась Абхазская церковь, грезящая о томосе. Продолжается схватка за автокефалию на Украине, неспокойно в Молдове на границе Московского и Румынского патриархатов, спорящих за Бесарабию. Румынский патриархат постепенно продвигается вглубь территории РПЦ.
Настоящая война велась в 1996 г. в Эстонии. Участниками боевых действий были Москва и Константинополь, взявший под свой омофор приходы, не желавшие оставаться московскими после объявления Таллинном независимости от Советского Союза. Объявление войны состоялось во время Божественной литургии в Елоховском соборе, когда предстоятель одной из поместных православных церквей, а именно Патриарх Московский Алексий Второй, отказался молитвенно поминать предстоятеля другой поместной церкви, Патриарха Константинопольского. Эти боевые действия между двумя составными частями Вселенского Православия продолжались около полугода, затем российским стратегам пришлось отступить. Анализируя этот конфликт по <горячим следам>, один из авторитетнейших православных епископов Каллист Уэйр пишет: <Но даже если нам и не нравится I Ватиканский собор, не нуждаемся ли мы, православные, в более ясном определении альтернативной формы первенства власти? И если мы не можем прийти к согласию по этому вопросу, не окажемся ли мы в будущем перед целой серией кризисов, подобных недавнему эстонскому конфликту?>4
В прошлом веке томос от Константинополя также получила Сербская церковь, остававшаяся единой до распада Югославии. Как только распад совершился, не стало единой Сербской церкви. Мы сейчас наблюдаем конфликт вокруг Македонской метрополии, объявившей в полном соответствии с прискорбной <православной> экклезеологией о своей независимости от Белграда. В отместку стольный град устами Патриарха Павла и Синода Сербской церкви отлучил православных македонцев от церкви. Трогательное единство Вселенского Православия, не правда ли? А на подходе уже следующий кризис - вокруг Черногории.
Не буду утомлять читателя, умножая примеры <военных> эпопей, конфликтов и конфликтиков между частями мнимо-единой церкви. Поговорим лучше о догматическом единстве, которое повсеместно признается одним из критериев наличия церковного единства.
Публично православные иерархи заявляют о вероучительном единстве православия, о согласии по всем догматическим вопросам. Эти заявления естественны. Если бы они не делались, то не было бы вообще смысла вести речь о существовании единой Православной Церкви. Но так ли это на самом деле? Существует ли единство по всем догматическим вопросам? Есть ли согласие как между поместными церквами, так и внутри этих церквей?
C уверенностью можно сказать, что единство вероучения в основном сохраняется лишь по вопросам, решенным Вселенскими соборами в дораскольный период. Все остальные догматические вопросы, возникавшие на протяжении дальнейшего исторического существования Церкви и рассмотренные Католической Церковью на соборах, не имеют единых ответов со стороны православных. Вопросы о присоединении инославных, о загробной участи и существовании чистилища и мытарств, о первородном грехе, о его воздействии на личность Божьей Матери являются неразрешенными, оставляя существенные лакуны в православном вероучении. На этом основании некоторыми православными богословами делается вывод об их несущественности в деле спасения и о ненужности или даже еретичности попыток их разрешить.
Видимо, не имеет смысла приводить в данной статье все многообразие взглядов православных авторов на названные вопросы. Можно лишь отметить, что спектр мнений весьма широк - от явно протестантских до близких к католическим. Наличие подобных расхождений и несогласованностей свидетельствует о серьезных лакунах в догматической системе современного православия, застывшего на уровне последнего для Востока и Запада Вселенского Собора. Невозможность созвать полноценный Вселенский Собор для решения этих и других важных и требующих решения вопросов также не свидетельствует о вселенскости восточных поместных церквей.
Я кратко затронул нерешенные догматические вопросы, которые вызывают противоречия между православными. Теперь постараюсь коснуться проблемы догматических противоречий между поместными церквями.
Самое яркое отличие между восточными поместными церквями в области вероучения состоит в существовании различных чиноприемов инославных в православие. Возможно, не всем известно, что значительная часть духовенства Элладской Православной Церкви принимает католиков через повторное крещение, не соглашаясь таким образом с действительностью таинства крещения, совершаемого в Католической Церкви и, соответственно, отказывая 1,2 миллиарду католиков в звании христианина. В то же время РПЦ принимает католиков через чин покаяния, соглашаясь таким образом с действительностью таинств крещения и миропомазания у католиков.
Вопрос этот отнюдь не обрядовый и не чисто канонический, как это может представиться некоторым. Вопрос, строго говоря, стоит так - кем для Православной Церкви (если она есть в том понимании, которое в него вкладывают восточные христиане) является Католическая Церковь? Отделенной поместной церковью с сохраненной апостольской преемственностью, действительностью совершаемых таинств и всеми остальными чертами, присущими Церкви, либо нецерковным, или даже нехристианским образованием?
Выходит, что для Русской Православной Церкви Католическая Церковь является первым. В то время как для греков - вторым. Если существуют такие фундаментальные различия в подходах к тому, что есть Церковь, то правомерен вопрос о различных экклезеологических принципах двух поместных церквей, либо по крайней мере о серьезных отличиях в догматике двух церквей, поскольку признание за католиками права на членство в Церкви и вообще на христианскую сущность со стороны одной церкви и, соответственно, непризнание со стороны другой, предполагает разные догматические критерии к определению того, что есть Церковь и кто есть христианин.
Впрочем, высказывается точка зрения, что разница чиноприемов инославных в Православную Церковь коренится в давнем греческом обычае крестить троекратным погружением. Любой иной чин крещения не признается действительным в этой традиции. Однако, такой взгляд далек как от Священного Писания, так и от Предания Церкви, он редуцирует Таинство Крещения до правильно исполненного обряда, что является свидетельством серьезного искажения церковно-догматического сознания. Если Русская Православная Церковь соглашается с крещением, совершенным через обливание и кропление, а Элладская Православная Церковь считает такое крещение недействительным, ставя действенность крещения в зависимость от чисто внешних процедур (было ли погружение и сколько раз оно производилось), то не является ли такое различие свидетельством более кардинальных отличий на сущностном, духовном, догматическом уровне?
Итак, серьезные разногласия по догматическим вопросам существуют как между отдельными поместными церквями, так и внутри восточных православных церквей. Можно сделать вывод, что восточные православные церкви не являются единой Вселенской Церковью. Они раздираются внутренними и внешними противоречиями, постоянно балансируя на грани окончательного раскола. Да, время от времени они собираются на межправославные совещания, пытаясь урегулировать разногласия - но такие совещания не свидетельствуют о полном единстве. Если продолжить параллель с государственным устройством, то восточные церкви можно в лучшем случае назвать конфедерацией независимых образований, а в худшем - лишь союзом или сообществом отдельных поместных церквей.
Идея универсальности Церкви, ее вселенскости оказывается во все большем забвении на православном Востоке, уступая место национально-государственным интересам России, Сербии или Греции. На первое место выходят почти местечковые соображения, и православие на наших глазах все больше превращается в национальную религию восточных славян, подобно тому, как иудаизм, отвергнув Христа и Его Церковь, выродился в национальную религию евреев.
Здесь необходимо сделать одно небольшое, но существенное уточнение. Отказывая восточным православным церквям в праве именовать себя Вселенской Церковью, мы ни в коей мере не отказываем им в том, что они действительно являются поместными церквями, с сохраняющемся апостольским преемством, с действительностью совершаемых таинств, с законным священством и прочими атрибутами поместной церкви. Среди восточных православных есть сонмы святых и праведных людей, которые стяжали благодать Божию и спасли свою душу, несмотря на то, что находились в пагубном отрыве от Церкви Вселенской. Благодать Божия, безусловно, действует и в отделенных от Вселенской Церкви поместных церквях, но не благодаря расколу, а вопреки ему. Определенные черты, присущие Церкви Вселенской, сохранились и в отделенных сообществах, но зная, что есть полнота Православия, нужно стремиться к ней. Эта полнота пребывает и всегда будет пребывать во Вселенской Церкви, которой дано обетование Христа и которая вполне конкретно существует на Земле. Именно эта Церковь, и только она, ограждена навеки от ада по слову Спасителя.
Эта Вселенская, или универсальная Церковь, основанная Христом, не может быть уничтожена. Она существует и будет существовать до скончания века. Эта Церковь включает в себя многие народы, будучи подлинно вселенской, за 2000 лет она распространилась по всей зримой вселенной. Эта Церковь и сейчас называется так, как она называлась много веков назад - католическая (или кафолическая), то есть Вселенская Церковь с центром в Риме. <Все свидетельства Отцов и Соборов единодушно называют Рим старшей церковью и центром вселенского единства>.5 Конечно, признаки этой Церкви, как в более или менее крупных осколках зеркала, присутствуют и в отколовшихся поместных церквях, и даже частично в нецерковных протестантских новообразованиях. Но подлинная вселенская полнота Церкви имеется только в ней - в Католической Церкви, основанной Христом на камне - Петре.
Многие православные осознают ущербность и бедственность своего экклезеологического положения, пытаясь нащупать выход из тупика, в которой византинизм загнал восточные церкви. В течение всей послераскольной истории, а в ХХ веке в особенности, Константинополь предпринимает попытки объявить себя центром вселенского православия, пытаясь таким образом хоть в какой-то степени собрать расползающиеся структуры православия. Эти попытки нельзя назвать удачными - церкви, считающие себя в соответствии со сложившейся на Востоке экклезеологией независимыми, в основном отвергают их как проявления <Константинопольского папизма>, ущемляющие национальный суверенитет автокефалий. В лучшем случае они согласны на то, чтобы отвести Константинополю роль <первого среди равных> - функцию ничего не решающего почетного председателя собрания, на что в свою очередь не согласен сам Фаррар.
Отпав от Рима - подлинного церковного центра, Константинополь вновь и вновь пытается объявить себя таким центром - новым Римом, подобно первой скрипке, которая берет на себя несвойственные ей руководящие функции в оркестре, прогнавшем дирижера (что бывало в первые послереволюционные годы в нашей стране). Но паллиатив есть паллиатив - старые, отрепетированные еще при настоящем дирижере, произведения, оркестр еще более-менее исполняет, разучить же что-либо новое и слаженно сыграть это новое представляется уже весьма затруднительным.
У каждого музыканта в оркестре своя функция. Скрипач должен играть на скрипке, флейтист - на флейте, а дирижировать должен дирижер. У Патриарха Константинопольского не получается и не получится быть главой Вселенской Церкви, поскольку он не имеет на это полномочий, не являясь преемником Петра.
Такие полномочия есть только у Папы Римского - преемника апостола Петра, который Самим Божественным Искупителем поставлен пасти Его стадо - Церковь. <Римский епископ - это прямой наследник Петра, в то время как остальные - лишь косвенные наследники>6.