Павел Георгиевич!
Все-таки надо следить за состоянием переводов на русский язык хотя бы минимально....
Приведу один отклик:
Знакомство с этим переводом может повергнуть неподготовленного читателя в состояние глубокого шока. Непонятно, на какую аудиторию рассчитывает г-жа Кузнецова. Когда знакомишься с ее переводом, по временам возникает ощущение, будто ты не священный текст читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры. Судите сами: «Ах, вам бы потерпеть меня, даже если я немного глуповат! Ну уж потерпите, пожалуйста... Я считаю, что ни в чем не уступаю этим самым что ни на есть сверхапостолам. Может, я не мастер говорить, но что касается знания, тут другое дело... Повторяю еще раз: не принимайте меня за дурака! А если принимаете, то дайте мне еще немножко побыть дураком и чуть-чуть побахвалиться! То, что я сейчас скажу, конечно, не от Господа. В этой затее с хвастовством я буду говорить как дурак... Пусть кто угодно претендует на что угодно - я все еще говорю как дурак...» (2 Кор. 11, 1-22). «Я совсем помешался! Это вы меня довели! Это вам бы надо меня нахваливать! Пусть так, скажете вы, да, я вас не обременил, но я ловкач и хитростью прибрал вас к рукам. Может быть, мне удалось поживиться через кого-нибудь из тех, кого я посылал к вам?» (2 Кор. 12. 11-18). «Пища для брюха и брюхо для пищи... И ты часть тела Христа хочешь превратить в тело проститутки? Боже упаси!» (1 Кор. 6, 13-16).
Откуда этот немыслимый набор слов: «дурак», «побахвалиться», «затея», «помешался», «нахваливать», «ловкач», «поживиться», «брюхо», «проститутка»? Откуда эти идиомы: «не мастер говорить», «прибрал к рукам», «самым что ни на есть», «меня довели»? Происходит сознательная и последовательная десакрализация священного текста, который переводится на площадной, базарный, кухонный язык. В прошлом веке подобными экспериментами занимался Лев Толстой, у которого Иоанн Креститель превращался в «Ивана Купалу», крещение - в «купание», а «фарисеи» - в «православных». Но у Толстого была своя цель - создать евангельский текст, максимально удаленный от традиции Православной Церкви и даже прямо противопоставленный ей. Это ему в значительной степени удалось: получилась карикатура на Евангелие. Стремление отмежеваться от церковной традиции прослеживается и в новых функциональных переводах Нового Завета.
Даже самые возвышенные тексты Апостола Павла теряют свою красоту и силу в переводе г-жи Кузнецовой. Этот эффект достигается не только за счет своеобразного, скажем так, выбора слов, но и за счет многочисленных прямых искажений текста. Вот пример: «Я знаю одного христианина, который четырнадцать лет тому назад (не знаю, наяву или в видении, один только Бог знает) был схвачен и вознесен на третье, самое верхнее небо... Вот таким человеком похвалюсь, а собой хвалиться не буду, разве только своими слабостями. Ведь даже если я захочу похвалиться, то не буду говорить как дурак, а скажу чистую правду... Мне ведь были такие откровения! И потому, чтобы я не заносился, Бог дал мне занозу в тело - ангела сатаны, он меня колотит, чтобы я не заносился. Трижды взывал я к Богу, моля избавить от него. Но Он сказал мне: «Довольно тебе Моей любви. Ведь сила сильнее всего проявляется в слабости» (1 Кор. 12, 2-10). В оригинале мы читаем совсем другой текст. «Знаю человека во Христе», а не «знаю христианина»; «в теле ли, не знаю, вне ли тела, не знаю» вместо «не знаю, наяву или в видении»; «восхищен на третье небо» вместо «схвачен и вознесен на третье, самое верхнее небо», «не буду неразумен (a·frvn)» вместо «не буду говорить как дурак» (откуда такая любовь к слову «дурак»? Оно, как кажется, встречается в тексте г-жи Кузнецовой чаще, чем любое другое слово). Термин xaЬriw почему-то переводится как «любовь», а не как «благодать», хотя для выражения понятия любви в греческом употребляются совсем другие термины (a1/2gaЬph, e·rvw и др.). Что же касается слов Христа, обращенных к Апостолу Павлу, то в критическом издании новозаветного текста они переданы так: h¶ gaіr dyЬnamiw e1/2n a1/2suene...aІ teleitai. Буквальный перевод на русский язык: «ибо сила совершается в немощи». Во многих древних списках, однако, в том числе в знаменитом Синайском кодексе, к слову dyЬnamiw добавлено слово moy (так что получается «сила Моя»): этому чтению следует синодальный перевод. Что же касается перевода г-жи Кузнецовой, то он в данном случае весьма неточен: слов «сильнее всего» в оригинале вообще нет, а глагол teleitai вряд ли можно перевести как «проявляется».
В переводе много других неточностей, ничем не оправданных. Слова Апостола Павла katepТyh +o yЈnatoq e„q nikoq (1 Кор. 15, 54), означающие «поглощена смерть победой» («в победу») почему-то переводятся как «Истреблена смерть! Победа!» Слова e*stin deі porismoіw mЄgaw h¶ ey1/2sЄbeia metaі ay1/2tarke...aw - «великое приобретение - благочестие с довольством» (1 Тим. 6, 6) пересказаны таким образом: «Да, религия действительно большой доход, но только для людей, умеющих довольствоваться тем, что у них есть». Лишние слова здесь добавлены, очевидно, для уяснения смысла; впрочем, смысл слов Апостола Павла они не проясняют: скорее, наоборот, затемняют его.
Когда же неточность перевода помножена на сознательное стремление «снизить» стиль и на слабое владение автора русским литературным стилем, впечатление создается совсем удручающее: «Такого же рода и люди, которые втираются в дома и пленяют глупых бабенок. У этих женщин куча грехов и масса желаний... А негодяи и мошенники будут идти все дальше - из огня да в полымя! - и сбивать с пути и других и себя» (2 Тим. 3, 6-13). В греческом тексте нет ни «кучи грехов», ни «массы желаний»: есть «женщины, утопающие в грехах, водимые похотями различными». Надо сказать, что и с точки зрения русского литературного языка выражения «куча грехов» и «масса желаний» недопустимы, так же как по-русски нельзя сказать «втереться в дом»: можно «втереться в доверие», а в дом можно только «вкрасться» (как в синодальном переводе). Наконец, никакого «из огня да в полымя» в греческом тексте нет и в помине: это выражение вставлено переводчицей от себя.
Богословская нечуткость авторов новых функциональных переводов дает о себе знать на каждом шагу. Возьмем, к примеру, слова Апостола Павла: «О несмысленные галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине,
вас, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос,
как бы у вас распятый?» (Гал. 3, 1). В переводе «Благая весть» это звучит так: «О неразумные галаты! Кто-то околдовал вас, хотя на ваших глазах было объявлено, что Христос умер на кресте». А в переводе Кузнецовой еще хуже: «Галаты, глупцы, кто вас сглазил?! Вы же, казалось, собственными глазами видели распятого Христа, когда внимали моей Вести!» Не хотят ли сказать авторы новых переводов, что Апостол Павел верил в колдовство или сглаз? В греческом оригинале здесь стоит слово e1/2baЬskanen (аорист от глагола baska...nv), которое в данном контексте могло бы означать скорее «соблазнил», «ввел в заблуждение», чем «сглазил» или «околдовал». А слова «когда внимали моей Вести» вообще непонятно откуда взяты: если это перевод слова proegraЬfh (аорист от prograЬfv), означающего «предначертан», «преднаписан», то перевод уж чересчур вольный. И куда, наконец, делось слово «Иисус», отсутствующее и в «Благой вести», и в переводе Кузнецовой, но имеющееся в критическом тексте Нового Завета?
Читая «Письма апостола Павла» в переводе В. Н. Кузнецовой, мы пришли к печальному выводу: перед нами не перевод, а пересказ, причем дурной пересказ, искажающий смысл и стиль оригинального текста. В основу труда г-жи Кузнецовой был положен изначально ложный принцип - стремление подстроиться к языку, на котором якобы говорит современный российский обыватель. Но обыватель все-таки не всегда говорит на таком языке. А если и говорит, то от священных текстов будет ожидать чего-то более возвышенного. И от перевода будет ожидать либо точности, либо художественности, при отсутствии же и того и другого окажется сильно разочарован. Если же сравнит перевод с оригиналом, то и вовсе придет в уныние.
Настоятельно рекомендуем читателям продолжать пользоваться синодальным переводом посланий Апостола Павла до тех пор, пока не появится более достойный, более точный и более современный перевод. А труд В. Н. Кузнецовой предлагаем считать неудавшимся экспериментом.
Иеромонах ИЛАРИОН (Алфеев)
